Григорий Аросев - Шестнадцать карт [Роман шестнадцати авторов]
Вообще, на Кольском такого обычая я раньше не наблюдал. Священные деревья, украшенные ленточками, я видел вдоль дорог в Сибири и на Урале — и никогда прежде здесь. Видимо, бывавшие в тех местах туристы, почувствовав в этой сосне силу и мощь, решили отметить ее как умели. От этих следов присутствия человека даже настроение поднялось, на душе стало хорошо и легко.
— Поблагодарим за погоду.
Я поискал, от чего бы оторвать полоску ткани, но не нашел, и просто отрезал два небольших куска бечевы. Мы подошли к чудо-дереву и привязали их к ветвям.
— И на удачу! — добавил Володя.
Сверившись с картой, мы ушли с Афанасии и двинулись на юго-восток, к ручью Койнийок, из которого брала свое начало Собачья река.
Вначале ручей довольно долго узкой канавой идет по болоту. Володю беспокоило, что на подходе самое комариное время. Я разубеждал его, говоря, что, напротив, комаров на болоте меньше: во-первых, не любят запах багульника, а во-вторых, с открытого пространства их сдувает.
Волок поначалу был несложным. Открылось второе дыхание, несмотря на тяжелую поклажу, мы быстро продвигались вперед. Хорошо набитая тропинка вела по негустому просушенному солнцем лесу со светлым ковром ягеля по обочинам. Иногда среди травы попадались яркие пятна цветов: лиловая лесная герань, белые россыпи звездчатки, голубые куртинки незабудок, нежно-желтые головки лапландского мака и ярко-лимонные ястребинки.
— Маше понравилось бы.
— Изумрудовой-то? Не изумруды, так цветочки, — сострил Володя. К нему окончательно вернулся боевой дух.
“Стоит только всерьез от чего-то отказаться — и все сразу налаживается”, — весело думал я.
Тропа проходила через сосновую рощицу. Володя предложил остановиться, поискать грибов. Интуиция его не подвела: на опушке красовалось коричневыми шляпками семейство боровиков, таких больших, что дух захватывало.
— Щедра к нам сегодня природа. С одного гриба котелок супа будет.
— Погоди, не трогай! — Володя перехватил мою руку. — Странные какие-то грибы, тебе не кажется? Здоровые слишком. В июне — гриб размером с голову. Что-то с ними не так. Лучше не рисковать.
— Радиация, гигантизм живых организмов, — догадался я. — Мы же на балтийском кристаллическом щите: почвы на гранитах, развалы — вся земля фонит.
Володя смотрел на грибы и молчал. Я попытался его успокоить.
— Угрозы для человека это не представляет. Повышенный фон бывает везде: гранитные набережные, облицовка зданий, метро “Маяковская” в Москве — там родониты…
Разобравшись с искушением, покинули поляну с грибами-мутантами и двинулись дальше, не забывая поглядывать под ноги. Вскоре попалось семейство нормальных боровиков, маленьких и крепких. С похлебкой затеваться было лень, нанизали на прут, как шашлык, посолили и пожарили на костре. Получилось неплохо, суховато только слегка.
— А может, тот боровик священный был гриб?
— Возможно. Аномальный — точно. Шаманский.
— Это же не мухомор.
— Они не только мухоморы ели. У них целое меню под названием “разговорчивые грибы”. В зависимости от того, с каким духом собираются контактировать. Но мухоморы, конечно, самые популярные. Как у нас борщ.
— И тоже красные. Я слышал, когда их съешь, предметы кажутся то очень маленькими, то очень большими. Такой особый род галлюцинаций.
— Да, а потом алкалоид выводится из организма с мочой. Поэтому коряки, например, считают мочу мухомороеда ценным напитком. Обычно шаман выпивает ее сам или предлагает другим как угощение. Ну, будь здоров! — я протянул Володе кружку.
— Мухоморы… не ел?
Мы чокнулись и расхохотались. Закусить решили “Завтраком туриста” — цыпленком в собственном соку. Володя вспорол банку ножом, изучающее поковырял в ней вилкой.
— До чего костлявые консервы. И кто это такое производит? — Он вертел жестянку в руках, пытаясь прочитать этикетку.
— Только кости в костер не бросай, а то мишка любопытный, учует запах горелых костей и придет, — предупредил я его.
Володя все время боялся, что его ночью выгребет лапой медведь. Когда мы устраивались спать в палатке, ложились так, чтобы с одной стороны топор, а с другой — пиротехника. Опасения моего друга были небезосновательны. Однажды, идя уже по безлюдным местам, встали на ночевку. Уютно, безветренно, хороший подход к воде. Рядом был отмельный бережок, небольшой пляжик, на нем песчаный бугорок. Пошли на разведку посмотреть места — а в песочке выкопана берлога. Пришлось снова собраться и отойти километра на два. В другой раз заметили с утра рядом с палаткой маленькие сосенки все в коготках, и верхушки обломаны — медвежата играли. Мы спали — а они ходили вокруг.
Меня постоянно беспокоили ноги: сильно стер в первые сырые дни. Мозоли лопались, кровоточили, а теперь стали заметно припухать. Я решил попробовать полечиться мхом, нашел кустик молодого сфагнума, сорвал несколько верхних побегов и приложил на ночь тыльной стороной к ступням.
— Бактерицид, в войну для перевязок использовался.
Володя последовал моему примеру. И не зря: утром отеки спали, стало легче.
В свой первый серьезный поход я совершил типичную для чайника ошибку: отправился в узких джинсах и стер с непривычки промежность. Все горит, а идти надо. Хорошо, догадался напихать мха между ягодиц, иначе вообще не дошел бы. Если идешь в лес, не стоит забывать, что у тебя есть пятая точка. А то бывает, репеллентом с ног до головы побрызгаешься, одежду всю зальешь, лицо, руки — а задницу обработать забудешь. И тут узнаешь, что такое полная ж… огурцов. То есть комаров, мошки. Лес, он учит. Обычно с первого раза.
Скоро тропа вывела к болоту. Мы осмотрелись: обыкновенное сфагновое болото, чавкает, проваливается, но не настолько, чтобы его испугаться. Иными словами, легко проходимое. Не то что топяное: шагнешь и ухнешь по пояс.
Над болотом расстилался дурман. Ароматы были такие, что можно с ума сойти: стоячая вода, хвощи, багульник… Но мне они нравились. Огромные стрекозы хватали на лету комаров. Бордовыми бусинками на кочках темнела подснежная клюква. Прошлогоднюю я люблю даже больше — после морозов она мягче и чуть слаще.
— Странно, куда же птицы делись? — сказал Володя.
— Дождь будет, по гнездам спрятались.
— Нет, — возразил он, — их здесь вообще нет. Снег сошел давно, а ягоды нетронутые.
— Вот и замечательно. Пойду наберу немного. Витаминов хочется. —
Я взял армейскую кружку и направился к краю болота.
— Подожди, я с тобой, — попросился Володя. Не хотелось ему оставаться одному на берегу.
Мы оставили вещи на сухом пригорке и отправились за таежным лакомством. Перепрыгивая с кочки на кочку, мы старались держаться друг друга — это придавало уверенности. Так мы забрались довольно далеко и увидели узкую болотную речку.
Однажды мне уже встречалась такая речушка, и надо было перейти ее во что бы то ни стало. А как ты ее перейдешь, если твердого дна нет — ил, торф… Засосет, затянет, там же месиво, а не дно.
Я увидел, что в реке растет вахтб, трехлистное растение с мощной корневой системой. Она как сетка: шагаешь — корни под тобой прогибаются. Каждый шаг — сапог уходит до бедра. Идешь, как по гамаку, и все время страшно, что он прорвется — и ты нырнешь, утонешь. Оттуда ведь не вылезешь. Помню, я на четвереньки встал тогда. Воды, конечно, начерпал. Потом сразу разделся, порвал майку и сделал себе портянки.
— Это ведь наш ручей, Койнийок. Надо лодку сюда подтащить.
Мы повернули назад и, клюя по ягодке из кружек, поскакали по кочкам в сторону лагеря.
Неожиданно упал туман. Такой густой, что вообще не поймешь, с какой стороны заходили — то ли отсюда, то ли оттуда… Страшновато было в этом молоке посреди болота. Берега совсем скрылись из виду.
— Идиоты, мы не взяли компас.
— Да… Погорячились…
Мы попытались сориентироваться, но, как часто бывает в таких ситуациях, разошлись во мнениях. Володе казалось, что двигаться надо правее, а я считал, что сильно левее. После долгого обсуждения решили кинуть на пальцах.
И угадали. Как по волшебству, вышли прямо к оставленным на берегу вещам. Выпало, надо сказать, по-Володиному.
Мы переждали туман, собрали байдарку и благополучно, без приключений, прошли большую часть ручья. Но когда встали на ночевье, нас ожидал сюрприз. Я открыл рюкзак и оторопел — пока мы ходили за клюквой, в рюкзак заползла гадюка, и я, не догадываясь об этом, носил ее за спиной полдня. Пригрелась, конечно, хорошо ей там было, тепло. “Слава Богу, ночи белые”, — подумал я, откидывая палкой змею.
Пошла вторая неделя путешествия. Ручей становился все шире, шире — и вот наконец перед нами полноводный Поной. Нам предстоит четыреста километров сплава, особенно тяжелого в районе больших порогов. Примерно на середине реки мы будем проходить село Чальмны Варэ — те самые таинственные Глаза леса.
